На главную

 

«Армия Алиса» 92.03.21

 

Битрейт 256 (00:23:24)

Запись предоставил Владимир Кононов

 

скачать

 

 

Кот: У микрофона Константин Кинчев. Московское время 16 часов 8 минут. Сегодня в программе вас ждёт встреча с досточтимым из досточтимийших, мудрейшим из мудрейших, словоохотливым из словоохотливийших – самым красно-чёрным графом всея Руси – Петром Сергеевичем Самойловым.

 

 Граф: Бонжур, негодяи! Прежде, чем навострить ушки, проверьте, не выкипает ли у вас на кухне ацетон. Не подкрадывается ли к вам сзади злой разбойник мент Сыроежкин. Не переливается ли у вас в ванной шампанское. Потом выключите паяльники, вытащите их, поделитесь вазелином и померитесь. Вот так вот. Теперь немного анатомии. Мир во всём мире начинается с внутреннего мира каждого индивидуума. Если человек опился чаем, засорил желудок крупой, обнюхался Моментом или переборщил с грибочками – это ещё не самое печальное, это поправимо. Можно поставить клизму, проветрить помещение, в конце концов, можно найти работу и заработать на масло, макароны. Но неумеренный просмотр телепередач, излишество прослушивания радиопостановок и безрассудное отношение к печатному слову в большинстве случаев приводит к помрачнению рассудка, к потери воли, к озлобленности. И, как следствие, к войне между близкими, семьями, народами, цивилизациями и, в конце концов, к конфликту между мирами.

 

 [звучит песня «Чунга-чанга»]

 

 Граф: География. Сейчас, пожалуй, только в тропических лесах Амазонии или в верховьях Конго можно найти племена не инфицированные госпропагандой. Нам не повезло. Пробираясь лесами Санкт-Петербуржья, в трёх километрах от левого изгиба реки Луги на берегу небольшого озера я встретил человека, который называет себя лесным волком, хозяином Красных гор, зелёных лесов и топких болот. Врубаетесь, красно-чёрные, вот такое там место. Он угостил меня сначала мёдом, потом вяленой рыбой и на третьей сказал, что в лесу водится много зверья, что я сильно рисковал и пока я не очухаюсь от программы «В мире животных», он меня никуда из избы не выпустит. Поскольку он верит в Бога и ему меня немного жалко. Весь вечер я ему рассказывал про Америку, про Францию, а на утро он выдал мне лодку, пилу и топор. Показал место на другом берегу, где разрешил построить домик и жить при условии, что он больше никогда не увидит свою лодку, пилу и топор. А в особенности, меня, со всеми моими рассказами. А напоследок он достал из сундука ватник с нашивой альбома «Шабаш» и намекнул, что у него есть и проходка с водкой.

 

 [звучит песня «Шестой лесничий»]

 

 Граф: Ну, построил я домик. Кур завёл, рыбку насушил, картошечку посадил. Живу себе, горя не знаю, а тут повадились ко мне в огород кабаны шастать. Шастуют, шастуют, картошку выкапывают, укроп лопают. Подстерёг я их, пока они жрали и обнёс заборчиком. Ферму устроил. Кабаны на картошке пасутся, я в окошко посматриваю. Здорово! Одного приручил, самого главного, злющего. Ошейник сделал, будку сколотил. Думал Хрюшей назвать, потом думаю, пусть будет кабан Лёлик. Если не верите, то я его с собой просто привёл. Я с ним не расстаюсь. Вот он там в коридоре хрюкает. Кушать хочет, я же с ним тут бегаю целый день по Москве. Кормить же надо такое животное здоровое.

 

 Кот: Ну, а корова-то литр держит твоя?

 Граф: О, держит, держит… Слушай, Костька, я тут анекдот один тебе принёс.

 

 Кот: Ну, давай.

 

 Граф: …. По-моему какой-то неприличный.

 

 Кот: Не, тоже не плохой. А ты ещё что-то принёс?

 

Граф: Да, есть тут у меня ещё один.

 

 Кот: Ну, давай, задвигай.

 

 

 Граф: Приезжает как-то ко мне на ферму Константин. Кабанов и поросят осмотрел, одобрил и на рыбалку пошёл. Сидит в лодке. Солнышко печёт. Самый полдень. Водичка плещется. Птички поют. Комары не кусаются. Костя кайфует. А рыба что-то не клюёт. Ну, да не беда. Там природа, чистый воздух. Хорошо, здорово! Вдруг попадается ему золотая рыбка. Посмотрел на неё Костя и подумал: маленькая она какая-то. Ни в уху, ни в жаркое. Просить её не о чем. Что ни пожелаю, итак исполняется. Потискал он её и спрашивает: «Слушай, рыбка, а что тебе нужно?». «Мне нужен Воздух, Костя».

 

 [звучит песня «Воздух»]

 

 Кот: Напоминаю, у микрофона светлейший Граф всея Руси – Пётр Сергеевич Самойлов. Ну, и я, смерд поганый. Итак, Ваше сиятельство, как Вы докатились до жизни такой? Поведайте чёрно-красным, потому что я-то итак всё знаю.

 

 Граф: А, я Вас понял. До жизни до такой меня ведь довели в общем-то не только обстоятельства, но и люди.

 

 Кот: Во как интересно, расскажите поподробней.

 

 Граф: Люди разные были, которые меня доводили до жизни такой. Один из первых был всё-таки, как ни крути, Слава Задерий.

 

 Кот: О, этому парню мы дадим в своё время эфир в передаче, так что он выйдет к вам, чёрно-красные, тоже в одной из передач.

 

 Граф: Может быть, он и вас доведёт до жизни такой.

 

 Кот: Баламут-то известный.

 

 Граф: Да, от него, главное, никуда ни спрячешься, и ни скроешься теперь уже, если он будет здесь на SNC. Значит, попались. Понимаешь, и всё-таки Славка, он такой душевный человек. Понимаешь, я с ним как-то общался всегда очень тепло. Он ко мне приходил домой, пил чай. Я заместо него работал в булочной, грузил булки, вино таскал в ящиках, совершенно тяжёлые, жуткие вещи.

 

 Кот: Да, к слову, чёрно-красные, познакомился я с Петром Сергеевичем таким образом, стрелка была забита на Горьковской станции метро. Мы искали гитарист, так как Шатл отправился в очередное космическое путешествие и свалил из команды. Он всё время то свалит, то привалит. Шатл, одним словом. Так вот, стрелку мы забили, со Славиком приехали. Вдруг нарисовался такой штрих с чёлкой, в клешах, на пиджак рубаха с петухами выпущенная. И пошли к нему, купили портвейна, пошли к нему домой. Зашёл я в хату, так немножко обалдел. Обоев нет, одни рваные газеты таким слоем, сантиметров пять. Хабарики на полу с пеплом вокруг. Сели, забухали. О жизни нашей скорбной покалякали и таким образом Петруха в общем-то вклинился в наш коллектив. В ту пору, правда, он играл на гитаре. Давай, Петруха, продолжай.

 

 Граф: Да, но до этого, до этой встречи я всё-таки играл в группе «Магия» вместе с Майколом Нефёдовым, понимаешь. С тем же самым космическим Шатлом. Совершенно, даже не знаю как назвать, всё-таки Задерием. Вот, и всё-таки Задерием.

 

 Кот: А как тебя занесло в «Союз любителей музыки козлов»?

 

 Граф: Ну, это тяжёлые жизненные обстоятельства на самом деле занесли туда. Мне там пообещали 60 рублей в месяц всё-таки.

 

 Кот: Ну, ты на танцах в ДК Моряков?

 

 Граф: На танцах я часто, в ДК Моряков. Ребята, так дуплил, просто это ужас какой-то. Ну, там было 4 перерыва, в каждый перерыв оп 2 стакана вина. Конечно, и Slade был там…

 

 Кот: Из рассказов о «Союзе любителей музыки козлов», если Пётр Сергеевич перебирал с портвейном, то он привязывал себя шнуром и болтаясь вот так умудрялся играть на гитаре и петь.

 

 Граф: Да, и замечательно. Причём никто не замечал. Да, и пел всю программу. И пел всю программу, привязываясь шнуром. Ну, бывают тяжёлые ситуации в жизни. Там матросы, они очень добрые люди и докеры, они тоже очень добрые. Они только друг с другом дерутся, бывает, да. Тогда дрались. Сейчас уже, наверное, прошло это время. Все равны. Вот. Понимаешь, я ещё до этого в таком случае, я был ещё и в ЛЭТИ. Это, в общем-то, прекрасное место. Это электротехнический Институт. Сразу после армии я там познакомился…

 

 Кот: Конончук там?

 

 Граф: Конончук Сашка, ну, что ты! Молодец. Сейчас он занимается ситарой, то есть он бросил это не серьёзное дело. Теперь только серьёзное дело – ситара.

 

Кот: Может, споёшь из того времени хоть чего-нибудь?

 

 Граф: Из того? Да, конечно. Из времени тех самых хабариков имеется ввиду, да?

 

 Кот: Да-да.

 

 Граф: Прекрасно…

 

 [обрыв]

 

 Граф: Лёля, Лёля…

 

 Кот: Нахрюкал опять, песню чуть не сломал всю..

 

 Граф: Ничего, ничего, бывает… Ну, что ж, видишь, Костя, всё-таки и такой слой хабариков в конце концов приносит свои плоды.

 

 Кот: Ну, в общем, да. Плоды какие-то определённые были. Помнишь, когда мы у тебя собирались на хате? Я вписался у Петьки и жил до той поры, пока его жена, которая сейчас…

 

 Граф: Настюша, привет!

 

 Кот: Просто не взвыла, потому что жили мы в одной комнате, соответственно, и медовый месяц пришлось справлять вместе со мной. А лежал и ждал до последнего. Думаю, вот пора уже вроде сваливать с хаты, но куда я поеду? Но ещё ночку перегашусь, ещё перегашусь и потом пришлось свалить… Настюша, привет, ты всё равно классная!

 

Граф: Ты знаешь, ты не был уж такой большой обузой, ты был очень приятным дополнением, ей Богу.

 

 Кот: Интерьера, да?

 

 Граф: Хе-хе, вот так. Да, помнишь, и всё-таки в те времена мы увлекались рок-н-роллом повально, мы любили, обожали играть именно такой стиль.

 

 Кот: Причём говорили, это наше и всё, и отвалите все.

 

 Граф: Да. И вот есть у нас такая песенка.

 

 [обрыв] [звучит песня «Нет войне»]

 

 Граф: Все эти рок-н-роллы они запали в душу, я с таким превеликим удовольствием всегда их исполняю и слушаю, и даже сочиняю иногда. Сейчас не могу вспомнить, честно говоря, ни одного такого приличного рок-н-ролла, а не приличный как-то не прилично исполнять. Все уже в таком серьёзном возрасте, как ни крути.

 

 Кот: Для справки Петру Сергеевичу тоже 33. Он даже старше меня.

 

 Граф: Да… уже исполнилось. На месяц, однако, всего на месяц. Вот. И к тому же ещё, помимо всего прочего, я хочу вернуться, вернуться опять в те времена хабариков, поскольку из них вышел-таки я. Вышел я не из народа, как уже докладывали ранее, а вышел я вот из этих самых хабариков, на самом-то деле. Вот в чём дело, вот этих вот обоев там… И вот такая песенка, она прошла недавно по телевидению, Лёше Вишни громадный привет!

 

 Кот: Вишня, привет!

 

 Граф: И большущий привет одновременно и Гаркуше, но к сожалению…

 

Кот: Да, я тогда: Жуку, Нанару, Худому Дядюшке Ху

 

 Граф: Конечно. Ребята, класс всё! Если вы нас слышите, мы просто сейчас балдеем. Понимаешь, и вот я в конце концов я спел там эту песню. Называлась она «Голубой банщик», она называется до сих пор так. И мне очень хочется сейчас её спеть и даже, может быть, в какой-то момент остановиться на этой теме…

 

[обрыв]

 

 Граф: Вот, ты знаешь, я так ко всем отношусь очень хорошо и ровно, честно говорю, ко всем направлениям сексуальной жизни. Вот. Хотя сам не являюсь ни «би», ни «го». Вот. Но нормально отношусь, я вообще ортодокс.

 

 Кот: Ну, и девушки любят, в общем-то.

 

 Граф: Да, я девочек очень люблю. Не, я и ребят люблю, конечно, но…

 

 Кот: Братской любовью.

 

 Граф: Братской, да. Вот. Да, и вот ещё, Костя. Ведь всё-таки мы с тобой ездили в разные страны. Мы с тобой побывали ведь Бог знает где. Там Луна вниз рогами висит. Место, вообще, чужое и далёкое, но ведь какие прекрасные были моменты, скажи, во Франции. Ну, конечно, больше двух недель там тяжело. Хочется домой. Но ведь как там было хорошо.

 

 Кот: Там сплошное бухло какое-то было.

 

 Граф: Я поэтому и хочу тебя спросить, вспомни хоть одно какое-нибудь нежное воспоминание, может быть, связанное с искусством. Может быть, ты ходил в какие-то картинные галереи?

 

Кот: Я помню, что в Париж я приехал, мне говорят, что я укусил водителя. Вот это я помню.

 

 Граф: Это я видел, как ты его укусил.

 

 Кот: Я уснул в автобусе, а он меня начал будить. Естественно, я его укусил.

 

 Граф: Правильно, мы все вышли, а ты один оставался, он тебя хотел оттуда… а ты его укусил, а поезд уже отходил. Но что-нибудь нежное такое, это тоже нежное, интимное, я бы даже сказал.

 

 Кот: Пылает у меня перед глазами лик Игорька Чумычкина, как он обвязал всю голову презервативами, ходил, остаток надувая. Хлопал об голову Шатла их. Это нежное?

 

 Граф: Да. Это нежное и это из области искусства всё-таки.

 

 Кот: Они бродили всю ночь по ночному Парижу, хотели купить анаши, им сделали проходняк, то есть вместо гашиша сунули им плитку шоколада. Сняли они девушку в параднике, с ней баловались, стоило им это 200 франков. Потом они хотели на остаток денег купить кокаина, долго ждали у дверей, потом открыли и поняли, что это обыкновенный банальный проходняк. Так они куралесили.

 

 Граф: Но это даже не театр абсурда, это уже, пожалуй, театр всё-таки драмы.

 

 Кот: Это жизнь.

 

 Граф: А жизнь – это драма и комедия, и абсурд, конечно.

 

 Кот: А Америка у нас какая была?

 

 Граф: Америка у нас была совершенно сумасшедшая.

 

 Кот: Америку я расскажу вкратце об этом. Мы поехали в Америку по приглашению Джоанны Стингрей. И когда у нас были билеты на определённое число, Джоанна прилетела сюда. Мы полетели в Нью-Йорк на ноль, мы не знали ни одного адреса, ни одной наколки. Ничего, вписались, попали на хату к Косте Кузьминскому, такому известному поэту.

 

 Граф: В подвал.

 

 Кот: Да. К поэту и к энциклопедисту, так сказать. Публицисту, энциклопедисту русской словесности, он сделал огромную антологию трёхтомную поэзии 60-х и сидит, в общем, с этой антологией. Она в Америке не нужна никому вообще.

 

Граф: Он не сидит, он лежит.

 

 Кот: Лежит. Там у него борзые собаки. Живёт он только в подвалах, потому что ему западло платить за квартиры, а так как он ещё и сибарит по жизни, то есть он придерживается этого образа жизни во всём. Он барин, он лежит, ему приносят хавку. Живёт он в подвалах, его периодически выгоняют оттуда, но он не унывает. Говорит: «Сожгу все на**й рукописи и запалю себя сам, если меня будут выгонят из этого подвала в очередной раз.

 

 Граф: Да, вот тем самым местом мы там писали в баночку и выливали в дырочку.

 

 Кот: Да.

 

 Граф: В этом подвале, потому что у него там никаких не было других.

 

 Кот: А потом мы жили в гетто негритянском с Петькой на хате, где не было мебели.

 

 Граф: Попали.

 

 Кот: Мы с Петькой разделяли таким образом: две ночи Петька спит на шконке, а я на полу. Потом две ночи я сплю на шконке и Петька на полу. А так как все пуэрториканцы и негры знали нас в округе уже, потому что мы себя очень шумно вселялись и каждый день время проводили наше…

 

Граф: Вечера, дни и утро даже.

 

 Кот: Все знали и оказывали акты радушия, то есть негр бежал за 30 метров, чтобы открыть нам дверь.

 

 Граф: Но он такой милый был человек.

 

 Кот: Это Америка.

 

 Граф: Это Америка, да. Оттуда никуда не деться, но всё равно мы с тобой оттуда сбежали.

 

 Кот: Город жёлтого дьявола. Ы-ы.

 

Граф: Мохнатым, конечно.

 

 Кот: Мохнатым? Одно слово.

 

 Граф: И сбежали оттуда.

 

 Кот: Ставь.

 

 Граф: Да, давай послушаем что-нибудь.

 

 [обрыв]

 

 Граф: Миша Нефёдов и Юра Шлапаков терзают электробарабаны. А электробарабаны в свою очередь терзают Мишу со Шлёпой. Шатл выходит на второй виток снижения. В скором времени ожидается его приземление в районе комплекса Измайлово. Королёв создаёт маленький забытый всеми театр. Чума вырабатывает дикцию, перешёл с упражнения "камни во рту" на упражнение "зубы на полку". Виднейший кулинар, профессор Тимошенко, изготовил из возможностей невозможность. Снимает пробу, выжидает. Константин Кинчев и Денис Канов по данным экономической разведки МГП «АлисА» с бешенной энергией воздвигают красно-чёрные бастионы Армии на территории бывшего СНГ. А я вот тут сижу с кабанчиком. Лёля, лёля! Слушай, опять тут кабан мешает. Может, выгнать его?

 

 Кот: Да, убери ты его!

 

 Граф: Открой дверь, сейчас мы его выкинем. Ну, что же, я думаю, что имеет смысл сейчас поставить рекламный блок и послушать, что нам сейчас предлагает…

 

 Кот: …информационная разведка.

 

 Граф: Да. Что предлагает?

 

 «Драматический Театр, автором проекта которого, кстати, был Андрей Макаревич, вокалист и автор песен группы «Машина времени», собрались с разных мест самые стреляные бойцы Армии. Это было круто. Красно-чёрные отряды, крепко подогревшись древним русским напитком медовухой, показали Новгороду, как надо веселиться. Жители древнего города опухли. Праздник удался. Правда, подпортили настроение тупошарые менты на входе и сумасшедшие старухи из Театра, которые не врубаются, что армейцы приехали издалека не для того, чтобы им рвали проходки. Ещё доставали огромные дебилы, которые пытались усаживать партер. Таких уродов не часто встретишь. Поэтому фан-клуб, Вета и всем, кому порвали проходки, вам их всем заменят на новые. Ну, и с потерянными тоже разберёмся».

 

 «И второе, АлисА приступает к созданию своего армейского отряда самообороны из фанов, которые врубаются во всякие боевые искусства, чтобы больше не было таких недоразумений на концертах. И чтобы вне концертов Алисы вся гопота дрожа от страха, сидела дома. Для этого уже пробивается спортивный зал. Инструкторы уже есть. Они врубаются в Алису.»

 

 «Издательство Иванов-пресс отпечатал и уже упаковывает тираж первого номера газеты «Шабаш». Ещё чуть-чуть и она будет у нас в руках».

 

 «И напоследок, для тех, кто не в курсе, напомню, что все алисоманские дела можно приобрести в Москве. Это магазин «Давай-давай», в Питере – ларьки на станции метро Чернышевская и Петроградская».

 

 «Это были основные новости армейского фан-клуба».

 

 Граф: 2095 год. Старый фанатище в нашивах, в наколках лежит на кровати в окружении фанатов, фанатят, фанатёнков. Слушает «206 часть 2». С бодуна, плохо ему, уже и доктора вызвали с портвейном, с новой нашивой. Доктор приезжает, входи в дом и спрашивает так мягко, по-отечески: «И где же это мой гормональный мутант?»

 

 [обрыв]

 

 Кот: …я бы не стал поэтом и поэтому не будем говорить об этом. У микрофона Константин Кинчев и Пётр Сергеевич Самойлов. Московское время неумолимо приближается к новой эпохе. Мы приближаемся к раскаянию. Великий Пост течёт своим чередом, приближая нас к Светлому Празднику Пасхи. Словом, всё в порядке. Всё выяснится, всё будет правильно. Пользуясь случаем, хочу поздравить всех, кто на волнах до этого независимой радиостанции имени Стаса Намина, путём сдвига собственной крыши в течение часа вместе с нами занимался расширением своего сознания. Здравствуйте присно и вовеки веков, негодяи! У меня всё, Пётр Сергеевич. Имеете что-нибудь добавить?

 

 Граф: Ну, что, мои дорогие, всё, засиделись, надо уже идти новый альбом писать и кабанчик у меня… Лёля! Он заснул, видишь. Что ж такое? Жрать наверное хочет, с голодухи спит. Мы сейчас уже пойдём. Всё, Лёля, всё. Лёля, не нервничай, уже уходим.

 

стенограмма с сайта kibitka.net